Недавнее прошлое вспоминать никто не хотел, о жизни в «новой Украине» сами ребята стараются не думать, моих собеседников «разморозил» только разговор о будущем.
- Никакой фото и видеосъемки, я обещаю твердо. Я понимаю, какие могут быть проблемы и у самих ребят и родственников. Я же не первый день здесь, сам почетный персонаж с «Миротворца» и персона нон-грата... - я достаточно быстро уговорил барышень из ректората Донецкой Академии государственной службы и управления организовать встречу со старшекурсниками из-за линии фронта. Мне поверили, хотя наш разговор и контролировал кто-то из преподавателей.
В России сложно представить, какие проблемы могут быть у человека, который засветился в российской прессе, и этот факт попал в многочисленные «базы сепаратистов», по которым украинские пограничники пробивают всех, кто пересекает линию фронта.
Мои собеседники, шесть студентов-старшекурсников приехали в Донецк из родных городков и поселков с помощью программы «Воссоединение Донбасса». Ее запустили в республиках еще в 2017 году, чтобы вытащить хотя бы молодежь из-за «линии разграничения», которая по живому, отсекла половину Донбасса. Как на Украине относятся к «сепарам» с «освобожденных территорий» всем известно, поэтому, особого выбора у будущих студентов не было.
Даниил из Светлодара. Даже после взятия Дебальцево, возле его родного города проходит линия фронта, она так и называется - «Светлодарская дуга». В донецкую Академию он поступил без проблем:
- Просто приехал и подал документы, зачислили на бюджет. Насколько я знаю, сейчас эта программа распространяется на всех граждан Украины. Любой может приехать, хоть из Харькова, хоть из Киева.
- Неужели приезжают?
Даниил смеется, но как-то невесело. Я расшифровываю этот смех, как - «дурных нема».
Одни и те же слухи на всех
Все зажаты в разговоре со мной и этим ребята отличаются от московских студентов - тех иногда нужно останавливать, слова вставить не дадут. Чтобы не было похоже на допрос, рассаживаемся кружком. Лучше изображать психотерапевта, чем следователя. Заполняю паузы, рассказываю что-то о себе. О Южной Осетии и Грузии, где действует похожая программа, но сравнивать их нельзя, потому что на Кавказе конфликт чисто-этнический... Понемногу понимаю, что гнетет ребят. Рядом со мной сидит девушка в черном, у нее даже помада черная. Смотрит перед собой, ладони зажаты коленями. Валерия из Мариуполя. Родители развелись и когда война утихла, она вернулась в Донецк к отцу. Валерия не говорит прямо, она вообще очень мало говорит, но по одной реплике: «пусть республики признает Россия и присоединит», я догадываюсь, почему она уехала из относительного мирного Мариуполя. И почему она боится, что в один прекрасный день, ее просто не пропустят к матери через линию фронта. Даниил-Второй, из Краматорска, рассказывает:
- Когда только поступил, стал ездить туда-обратно, на украинской границе стали выспрашивать: «ты студент? Зачем ездишь?». Я пытался выкручиваться, взяли номер телефона, пробивали его, потом по соц. сетям, по их базам проверяли. Пару раз сталкивался с таким вниманием. Ну и с украинской стороны у меня проблемы с военкоматом, сейчас начинается призыв, вообще всех ищут, кто когда-то на учете стоял. К родителям приходили.
- А ты конечно, в украинскую армию идти служить не хочешь...Так что мне пока домой дороги нет.
- Конечно нет!
- Что родня говорит?
- В Краматорске же штаб у ВСУ. Технику гоняют постоянно, архивы в учреждениях начали вывозить. В Донецке тоже рассказывают, что архивы вывозят, похоже, у нас на Донбассе одни слухи на всех.
И никто не смеется. Максим из маленького поселка за Горловкой, говорит, что каждый день созванивается с родней, одна из обсуждаемы тем - обстрелы. Причем обстрелы обсуждаются в реальном времени: кому как «наваливают», пошла ли «ответка»? В голове не укладывается, конечно...
Но самая большая проблема - попасть домой, хоть на каникулы. Даниил из Краматорска, говорит, что в мирное время, езды от Донецка до дома - час. Сейчас, в двадцать раз больше:
- Надеваешь на себя все теплое, что у тебя есть. Пять часов стоишь, не двигаясь на блокпосту, паспорт уже забрали - никуда не денешься и не отойдешь. Потом проходишь нейтралку и опять стоишь - часа два, а может и пять, как повезет. Это тяжело, родителей навестить. А сейчас я в таком положении, что мать видел последний раз 7 января прошлого года и когда увижу опять, не знаю.
На этом фоне, посылки из интернет-магазинов, которые идут в Донецк месяц-полтора, кажутся мелочью. Один из студентов замечает: «И хорошо, десять раз подумаешь, нужна ли тебе эта вещь?».
«Семь лет войны и семь лет примирения»
Начинаем говорить о будущем и ребята оттаивают немного. Общее, но не высказанное мнение - мир будет еще тяжелее, чем война. Кто-то вспоминает, как радовался сосед, когда по Донецку и Луганску начали долбить летом 2014 года и пошли первые жертвы среди мирных. И замечает, что «за семь лет, сосед своего мнения не изменил». Андрей из «красной зоны» под Донецком рассказывает про родню с «материковой» Украины:
- Иногда чувствуется, как к нашему берегу Днепра относятся с подозрением. Даже среди родственников это есть. В 2014 перестали общаться с полтавской родней. Потом, правда, через пару лет, родственники позвонили и извинились, вроде все наладилось. Они объяснили нам, что «попали под информационный поток, посчитали, что на Донбассе не люди живут».
Спрашиваю: «Что дальше? Будет мир?» Даниил из Светлодара, будущий финансист, кстати, включает такую взрослую, обстоятельную логику:
- Мне кажется, людям все уже надоело. И лучше было бы, начать не с политических акций, а просто с мира. Со спокойствия. Люди так и говорят: «Украине мы не нужны, России, похоже, тоже, так почему у нас война идет?». Парадокс. Но даже если завтра наступит мир, проблемы не уйдут, ненависть никуда не денется. Война идет 7 лет, значит нужно прожить еще семь лет и только тогда окончательно настанет мир. И я не только про Донбасс говорю, люди погибали с обеих сторон, каждый боролся за что-то свое.
Может быть больше времени потребуется, потому что старики и взрослые так быстро не простят. Они все хорошо помнят - сколько детей погибло, сколько жизней эта война забрала.
Даниил Второй, из Краматорска, специальность «производственный менеджмент», вообще не ждет ничего хорошего:
- Уже столько злобы между людьми накопилось, что хочется только мира, не победы. Я поступал в Академию в 2015 году, думал: «ну сколько это может длиться?». Ну год, максимум. У меня было время это обдумать на блокпостах, когда к родственникам ездил. Сейчас в республике все злы на всех. И слишком много было пролито крови, чтобы просто отдать эту землю Украине. И России мы тоже не нужны, за семь лет хорошо это поняли.
- Подожди, а «рублевая зона», паспорта, дипломы, аккредитации вузов?
- Семь лет, точнее уже восемь лет нам подкидывают морковку по чуть-чуть, чтобы мы сильно не огорчались. И мне не хочется думать, сколько здесь детей родилось во время войны и какие они вырастут, с каким мироощущением и какие личности сформируются у детей, выросших между молотом и наковальней?
Я все-таки предлагаю сфотографироваться на прощание. Валерия смотрит на меня с мольбой, практически плачет - ей же твердо обещали, что никакой съемки не будет! Я в замешательстве, но нахожу выход.
- Слушайте, но также нельзя. Скажут, сами знаете кто, что «кремлевский пропагандист» пообщался с «подставными студентами и написал лживую статейку». Все ржут. Студенты, все-таки, дети, но большие. Кто-то из Даниилов спрашивает серьезно:
- Какие варианты?
- Просто сядьте ко мне спиной и назовите города и поселки из которых вы приехали в Донецк, а я сниму на видео.
Уже дома, я пересмотрел этот короткий ролик. Безумие и ужас, до которого никому в «большом мире» нет особого дела. Кроме России, конечно. Я все-таки не согласен с ребятами, но осуждать их мнение не имею никакого права. И вы не осуждайте, если не находитесь на их месте.
